«Закрывая глаза, я все еще вижу величественный город, спрятанный под облаками. Моя Колумбия, мой дом – из сна в сон я падаю, пытаясь перепрыгнуть ту пропасть, что возникла между мной и моим прошлым, к которому тянет так сильно, что у меня едва остаются силы терпеть и ждать новой ночи, чтобы вновь оказаться внутри собственных сновидений. Этот город в них совсем другой, его улицы не были облиты кровью повстанцев и невинных, дети Колумбии не знают жестокости, а проповедники – не внемлют словам Лжепророка, ведь ими правит истинно чистая душа. Я иногда задумываюсь – стало бы мое правление лучше? Сумела бы я удержаться и не ступить на ту порочную тропу, которая привела Закари Комстока к незавидному финалу?.. Вернее сказать, к финалам, но как ни крути, ни один не кажется мне счастливым; в конце все получают по заслугам. Быть может, вот он – мой финал? Скрытый на дне подводного города, погрязшего в интригах, предательстве и грязи еще больше, чем Колумбия, хотя, казалось бы, ниже падать уже некуда…Я отыскала это место не просто так – среди тысячи, миллиона открытых передо мной дверей, я шагнула в эту. Значит, кому-то было это нужно. Значит, кто-то хочет, чтобы мы снова встретились с тобой.
Отец.»
- Элизабет?.. – мужской голос доносится до девушки не сразу, будто бы проходит сначала через толстое стекло, заглушается почти что в ноль, и остается только эхо, отскакивающее от металлических стен. В Восторге ты постоянно чувствуешь себя как в аквариуме, и от этого многие его жители уже заработали себе пару-тройку новых фобий. Элизабет же не боялась ни темноты, ни глубины, ни воды, да и замкнутых пространств тоже – она провела всю сознательную жизнь, запертой в одной единственной башне, спрятанной под облаками; едва ли что-то может с этим сравниться.
- А? – отвечает, не глядя на того, кто ее окликнул, и пытается вспомнить, как она вообще здесь оказалась – в душной батисфере, которая, судя по светящемуся табло под потолком, направляется к Форту Веселому. Время – без двадцати шесть вечера. Ее рабочий день начинается совсем скоро, но не было заметно, что она торопится.
- Ты выходишь? Наша станция, - молодой человек поднялся со своего места опрометчиво рано, так как батисфера начала свою стыковку ровно в тот же момент. Как итог – он едва устоял на ногах, наступив на начищенные туфли Элизабет; та поморщилась, но затем улыбнулась.
- Аккуратнее, ноги тебя уже подводят, а ночь еще даже не началась. Знаешь, я… - Лиз прикусила губы, ровно накрашенные холодной красной помадой – оттенок идеально подходил ее бледному лицу с сеткой синих вен, проступающих сквозь кожу, придавая ей жуткий, но привлекательный по меркам Восторга вид. – Мне надо забежать в одно место по делам. Сегодня я не выступаю – устала. Но обязательно загляну посмотреть на вас с Мартой.
- Ловлю тебя на слове, - мужчина надел на голову шляпу и на прощание поклонился в сторону Элизабет и еще двух сидящих рядом дам, а затем вышел, когда двери батисферы с характерным гулом открылись. До Площади Аполлона оставалось всего две станции. Девушка сделала глубокий вдох и закрыла глаза; по ту сторону век она снова падает, пытаясь дотянуться рукой до вытянутой в беспомощном жесте мужской ладони, но расстояние уже никак не сократить. Прежде чем удариться о толщу воды за своей спиной, Элизабет пытается рассмотреть лицо того, кто пытался ей помочь, но все слишком стремительно темнеет, а голова от этого бесконечного полета начинает кружиться.
Она кричит, и в этом крике слышно слово.
Отец.

...

Неоновая вывеска над дверью не работает – офисы в этом здании сдаются за сущие гроши, едва ли кто-то, у кого нет проблем с деньгами, стал бы вести здесь свои дела. А с остальных странно и глупо спрашивать такие мелочи – они не меняют даже лампочки в парадной, чего уж и говорить про что-то более затратное. Элизабет прокашлялась, вдохнув в себя кислый тошнотворный аромат сырости и затхлых бумаг, а еще – дешевого табака, смешанного с еле уловимыми нотами алкоголя. Сегодня тридцать первое декабря, город уже пять дней отмечает приближение Нового Года – не удивительно, что и частные детективы тоже присоединились ко всеобщему веселью.
- Можно войти? – спросила приличия ради Элизабет, которую на самом деле совсем не интересовал ответ на этот вопрос – она не уйдет отсюда, пока мужчина, которого, судя по надписи на стекле, зовут мистер ДеВитт, не согласится взяться за ее дело; цена ее совершенно не интересует. Прежде чем хозяин агентства успел что-то ответить, она сделала пару шагов вперед, осматриваясь по сторонам.
- Вы не похожи на того, кто оставит подобную работу даже в праздничный день.
«Да, едва ли он веселится – только в попытках забыться можно так запуститься», - беспорядок не вызывал у Лиз отвращения, но неодобрение на ее лице трудно было скрыть. Она прошла до окна и раскрыла пошире створки опущенных жалюзи – вид, открывающийся из этих домов, был ей не знаком; она никогда не бывала на конечных станциях метро и не представляла, как живут люди в Палатах Гестии, и, честно говоря, не хотела бы знать. Возможно, та Элизабет, которой она была когда-то, юная девушка в бело-синем платье, любящая книги и своего единственного механического друга не из плоти, но от этого не менее верного и дорогого, могла испытывать сострадание к беднякам и прокаженным. Но нынешняя Элизабет, похоронившая этого же самого друга на морском дне и научившаяся выживать в городе, кишащем безумцами, уже не была на это способна. Она усмехнулась собственным мыслям и сентиментальным воспоминаниям, закрывая жалюзи и стирая из памяти жалкие виды, которые только что могла лицезреть. К счастью, жалования певчей птички Коэна хватало на то, чтобы жить вдали от любого намека на бедность и грязь.
Чтобы перебить стоящий в помещении запах дешевого виски, пыли и сырости, она вытащила из своего портсигара сигарету и, развернувшись, наконец, лицом к мистеру ДеВитту, ответила на его последний вопрос:
- Для начала - огонька.
Она замерла в ожидании ответных действий мужчины. Это был действительно важный момент – девушка хотела увидеть не только его реакцию, но и то, как именно он предложит (предложит ли?) ей прикурить: от зажигалки или же высечет искру между пальцев, что, впрочем, никого в Восторге уже не удивило бы.
[nick]Elizabeth Comstock[/nick][status]Songbird[/status][icon]https://68.media.tumblr.com/3a9633355e96e7590ffb2e77dfd384be/tumblr_otndfqjepZ1us77qko3_250.png[/icon][sign]
- Are you afraid of God, Booker?[/sign]