В разведке, одним из тестов, помимо стандартных правовых и показателей физической подготовки, были шахматы. Казалось бы, нет вещи проще и очевиднее, которая могла бы показать предельно четко на что способен кандидат, чем одна партия в эту игру – логика и умение думать на опережение, а также действовать, не поддаваясь эмоциональному порыву, а холодному голосу разума, все было на поверхности, стоит только расставить по своим клеткам фигуры. Для Андромеды было несложно сдать и этот тест, она была настолько увлечена процессом, что успела позабыть, что это – проверка. Погружаясь в какое-то дело, собирая разрозненные кусочки паззла воедино, она, бывало, теряла связь с окружающей ее действительностью, пока не находила верного решения и не расставляла все по своим местам; не могла жить без ясности происходящего, ненавидела ощущение незаконченности, недосказанности. И одному лишь только Богу известно, как смогла она так долго прожить, изо дня в день вынашивая внутри себя незакрытые вопросы к Салливану.
«Я не могу понять, почему я на тебя зациклена, почему все мои мысли, берущие начало в истории болезни Гранта, неминуемо ведут к твоему имени. Не могу понять, почему звучит оно в моих висках тревожными сиренами – откуда во мне столько неуверенности, откуда это отчаянье, и почему это происходит со мной сейчас? Я не знаю, как тебе объяснить хоть что-то, ведь чем больше я думаю, тем сильнее сбиваются мысли и мое сердце, и в этой неразберихе теряется не только здравый смысл, но и я сама. Что они сделали со мной, Мэтт? Что они сделали со всеми нами?..»
Наверное, у него тоже были к ней вопросы. А может, и не к ней лично, но к тому, что связывало их и Хьюстон – все всяких сомнений. После того, что они видели и слышали в стенах исследовательского центра, невозможно было не обрасти незакрытыми гештальтами; не исключено, что многие из приглашенных специалистов, позже потратили добрую половину своего гонорара на супервизию – как минимум, а то и вовсе на терапию. Дело было не в том, что она работали с чем-то страшным, нет. Они работали с чем-то непонятным – не было никакой конкретики не только в анамнезе астронавта, ставшего поневоле объектом целой серии опытов (лечением это по прошествии года с лишним уже язык не поворачивался назвать), но и в мотивации заказчиков. И всю дорогу до Нью-Йорка ее штормило от таких вот, рациональных рассуждений о том, что Мэтт, как и прочие, оказался заложником обстоятельств, заранее выстроенных против него, до абсолютно эмоциональных, на грани истерики, выпадов о том, что это не уменьшает его вину.
Вину в том, что ничего не двигается с мертвой точки. Будто бы Трэвис Грант погиб в той аварии, и лучшие умы Штатов тратят сейчас свое время на кусок все еще функционирующего мяса. При том – с завязанными глазами.
А Салливана в свое время связали еще и по рукам. Или он связал себя сам?
- Знала…что? – опешила Андромеда, отшатываясь к дальней стенке пустующего кафетерия для сотрудников, и проливая горячий кофе на манжеты халата, который я все еще было так непривычно носить на своих плечах после темно-синей формы оперативника. – Ты правда думаешь, что я с ними заодно? – она как-то наполовину печально, наполовину растерянно покачала головой, - Как тебе такое вообще пришло в голову?.. – но, судя по состоянию мужчины, сейчас было не лучшее время для выяснения отношений и пустых обид. Тем более она была уверена, что он вовсе не это имел ввиду, просто ошибся с выбором формулировок. И не только.
- Тише, Мэтт, успокойся, прошу тебя, - Меда сделала шаг вперед, но ее сносило назад волной необузданного гнева, исходящего от Салливана, - Успокойся и подумай: разве у него могла быть иная реакция на такую резкую смену… да чего там, смену всего в его больничной жизни? Ты – единственный, кому он начал хоть немного, но доверять, и даже если бы… - она сделала глубокий вдох, - Если бы кто-то другой, а не ты, предложил изменить вектор проводимого лечения, то в сознании Трэвиса все происходящее неминуемо бы ассоциировалось с тобой, - ситуация была дерьмовая настолько, что Иверсен уже сама слабо верила в то, что говорила, попросту не зная, что ей следует делать сейчас: заткнуться и дать Мэтту отойти самому или продолжить попытки избавить его от зарождающегося комплекса вины. Она допила свой кофе, и поставив его на ближайший столик, подошла к опустившемуся бессильно на стул Салливану, приседая рядом с ним так, чтобы смотреть на него снизу вверх, и мягко обхватила его ладонь своей. – И если кто-то что-то и просрал, то не ты, а мы, - на последнем слове она кивнула головой и даже усмехнулась уголками губ, - Но это вовсе не значит, что на этом все заканчивается. Нам просто придется сделать шаг назад и исправить ошибку, которую ранее не учли.
И еще тысячу вещей, которые им бы не удалось учесть, даже если бы у них была вечность на подготовку к этому случаю. И Андромеда прекрасно понимала это, но сознательно подавляла эту мысль, дабы не программировать на неудачу себя, а, вместе с тем, и Мэтта.
Они были обязаны закончить начатое вместе.
- Удивительно, как я вообще столько продержалась… - пробубнила Меда себе под нос, и было не очевидно, имеет она ввиду разбитый несколькими минутами ранее стакан или же ее работу в Хьюстоне. Впрочем, итог у всех будет один и тот же – когда-нибудь сила, воздействующая извне, станет невыносимой, и пойдет трещина, а дальше только миллион осколков, которые уже не собрать воедино. Пока Мэтт бегает за бинтами, женщина сидит на месте с покорностью потерянного десятилетнего ребенка, обняв себя за плечи и пытаясь воссоздать в памяти те ощущения, которые испытала, пока Салливан прижимал ее к себе – такой теплый, в его объятиях казалось, что можно утонуть, и сопротивляться не было никаких сил, да и желания тоже. Андромеде удалось пусть на пару мгновений, но поймать утраченное чувство защищенности, и от этого хотелось плакать, не то от счастья, не то от отчаяния, осознавая, что это вряд ли повториться снова.
- Ты ешь их души и сердца, да, - попыталась еще более неудачно отшутиться Иверсен, выдавливая из себя смешок, вместе с которым она смахнула со щеки слезу, оставляя на скуле кровавый смазанный след. – Или только препарируешь? – им можно было соревноваться по уровню неловкости и неуместности шуток; возможно именно поэтому они почти никогда не обижались друг на друга.
Когда он опустился на колени и взял ее руку в свою, Андромеда подумала о том, что они будто бы поменялись местами.
«Мы крутимся в проклятом колесе Сансары – еще один оборот, и все начнется сначала. И так, пока не найдется способ его сломать», - она внимательно следила за действиями мужчины не потому, что не доверяла, а потому, что хотела запомнить этот момент так четко, как только человеческая память вообще может это сделать.
- Они говорили так всем. Превентивная мера, чтобы никто не считал себя важнее других и, как следствие, не требовал больше денег, - голос Андромеды вновь стал механическим, лишенным каких бы то ни было эмоций, - Деньги – все дело в них, и это не новость. На одном энтузиазме работать способны не многие. Работать долго и качественно – почти никто. Они просто испугались, что ты можешь зайти слишком далеко, и тогда контроль над ситуацией бы перешел из их рук в наши. А так… - она поморщилась, когда один, вонзившийся глубже других осколок, вышел из-под кожи вместе с каплей крови, и впервые после срыва посмотрела Мэтту прямо в глаза.
- Мне кажется, я безнадежна, - она усмехнулась снова, отвечая на реплику о свадьбе, - Только не говори, что в таком случае она будет заживать вечно и ты никак не сможешь мне помочь, - в любой другой ситуации, Андромеда нашла бы этот ответ остроумным, но сейчас она чувствовала себя игроком в шахматную партию, угодившего в цугцванг. А в этом положении единственно правильный ход – не двигаться с места. Меда сглотнула, прикусывая свои губы почти до крови, и понимая, что другого выхода нет, продолжила.
- Ты спросил, случилось ли что-то. Так вот в том-то и дело, что ничего, - она проговорила это слово по слогам и полушепотом, наклоняясь ближе к Салливану, - Не случилось. Все ровно на том же месте, как и когда ты нас оставил. И я не знаю, что с этим делать, Мэтт. Я не знаю. Я устала, но от меня ждут решений. Что мне делать? – она поддалась еще ближе, буквально соскальзывая со своего места и усаживаясь напротив мужчины на пол, ожесточенно сжимая его ладонь в своей, - Пожалуйста, дай мне хоть какой-нибудь совет. Пожалуйста, Мэтт, я не справлюсь с этим сама. Не справлюсь, - и в отчаянье, плескавшемся в глубине ее глаз, можно было бы утонуть им обоим.
Отредактировано Andromeda Iversen (17.06.2019 19:53:51)